Вот начиталась "Закатных гариков" и несколько притащила к себе. Есть над чем подумать. Не мешало бы. Да.
В зоопарке под вопли детей
укрепилось моё убеждение,
что мартышки глядят на людей,
обсуждая своё вырождение.
Блаженство алкогольного затмения
неведомо жрецам ума и знания,
мы пьём от колебаний и сомнения,
от горестной тоски непонимания.
Даётся близость только с теми
из городов и площадей,
где бродят призраки и тени
хранимых памятью людей.
Не слишком я азартный был игрок,
имея даже козыри в руках,
ни разу я зато не пренебрёг
возможностью остаться в дураках.
Сегодня исчез во мраке
ещё один, с кем не скучно;
в отличие от собаки
я выл по нему беззвучно.
Чтобы душа была чиста,
жить не греша совсем не тупо,
но жизнь становится пуста,
как детектив, где нету трупа.
Я был изумлён, обнаружив,
насколько проста красота:
по влаге - что туча, что лужа,
но разнится их высота.
Наш век в уме слегка попорчен
и рубит воздух топором,
а бой со злом давно закончен:
зло победило, став добром.
Со мной, хотя удаль иссякла,
а розы по-прежнему свежи,
ещё приключается всякое,
хотя уже реже и реже.
Зная, что глухая ждёт нас бездна,
и что путь мы не переиначим,
и про это плакать бесполезно -
мы как раз поэтому и плачем.
Мечтай, печальный человек,
целебней нет от жизни средства,
и прошлогодний веет снег
над играми седого детства.
Дойдя до рубежа преображения,
оставив дым последней сигареты,
зеркального лишусь я отражения
и весь переселюсь в свои портреты.
Столько из былого мной надышано,
что я часто думаю сейчас:
прошлое прекрасно и возвышенно,
потому что не было там нас.
Плачет баба потому,
что увяло тело,
а давала не тому,
под кого хотела.
Я подбил бы насильнику глаз,
а уж нос я расквасил бы точно,
очень жалко, что трахают нас
анонимно, безлико, заочно.
Люблю вечернее томление,
сижу, застыв, как истукан,
а вялых мыслей шевеление
родит бутылку и стакан.
Я с незапамятной поры
душой усвоил весть благую,
что смерть не выход из игры,
а переход в игру другую.
Моя шальная голова
не переносит воздержания
и любит низкие слова
за высоту их содержания.
Я злюсь, когда с собой я ссорюсь,
переча собственной натуре,
а злит меня зануда-совесть,
никак не спится этой дуре.
Всего на свете мне таинственней,
что наши вывихи ума
порой бывают ближе к истине,
чем эта истина сама.
У Бога нету малой малости:
нет милосердия и жалости.